Дикий вьюнок - Страница 115

115

— А ты сделай, — спокойно ответил Янош, отпуская меня и жутко захотелось, чтобы его руки вернулись на положенное им в данный момент место.

— То есть? — все-таки я сейчас плохо соображала. Каким-то нереальным казалось все вокруг, будто по бокам высились декорации спектакля, которые иногда устраивались в пансионе. Там белокурые рыцари стояли на одном колене, декламируя перед прекрасными избранницами высокопарные стихи из сборников старинных поэтов, а девы в белых пышных платьях тайком стирали со щек слезы умиления.

Правда, стоявший передо мной человек в куртке наемника с черными непроницаемыми глазами совершено не походил на рыцаря. Впрочем, я тоже мало напоминала юную восторженную даму.

— Омниум. Из… травы к примеру.

Янош подошел к клумбе и безо всякого сомнения выдернул оттуда пучок декоративной травы с длинными узкими травинками. Оторвал одну и, обернув вокруг пальца, с улыбкой протянул мне.

В тот момент я почему-то подумала, что если бы еще хоть в чем-то сомневалась, то теперь последние сомнения растаяли бы, как дым от костра в высоком небе. Что если бы до сих пор я любила его хоть немного меньше, то сейчас втрескалась бы по самые уши.

Когда мы входили в полутемное храмовое помещение, в руке Янош сжимал два кольца, а меня все больше охватывало чувство призрачной нереальности.

Впереди, на широком постаменте, разложив на стоящей перед ним стойке бумаги и перо, стоял служитель в длинном золотистом одеянии. На похоронах, между прочим, они выряжаются в темно-коричневое.

— Служительницы приходят позже, так что петь песни и осыпать вас цветочными лепестками будет некому, — буркнул он, когда мы подошли вплотную.

— Обойдемся, — уверил его Янош. А я смотрела на узкие витражные окна за постаментом, где изображалось, как к небу с земли поднимались цветочные гирлянды и взвевались птицы с разноцветным оперением и казалось, все это только видение.

Служитель выпрямил плечи, дернул за ворот, поправляя мантию и начал церемонию. Вскоре читаемая им речь слилась в гладкий фон и стала монотонной, как шум бегущей в реке воды и текла почти так же лениво, как вокруг в мягких лучах солнца оседала поднятая нашим вторжением пыль.

«…каждый день, до самой смерти», — бормотал он, а я думала, что все это происходит понарошку.

«…крепка, как каменные горы», — с пафосом вещал служитель, а я пребывала в уверенности, что этот непонятный спектакль вот-вот возьмет да и закончится.

«…и пусть звезды укажут вам единственно верный путь».

Янош крепко, почти до боли сжимал мою ладонь, а я рассеяно смотрела на витраж, ожидая, когда остатки сна развеются.

«…и будьте счастливы!», — повысил голос служитель и внезапно наступила тишина. Я даже не заметила, когда мы успели обменяться кольцами. Просто посмотрела вниз и увидела на пальце тончайший серебристый омниум из круглого стебля травки, у которой не было острых краев, иначе став твердым он мог бы поранить кожу. Вот уж никогда не думала, что мои магические навыки шай-парс однажды пригодятся в таком необычном деле.

На талию уверено легли твердые ладони, Янош развернул меня к себе и поцеловал.

Тогда я, наконец, поняла, что скорее всего, не сплю.

Он был настойчив и под неожиданно сильным напором я постепенно отклонялась, ровно до тех пор, пока его рука не проползла по спине и не поймала мой затылок. Теперь отпрянуть не получилось бы, даже взбреди мне в голову такая глупость. Потому оставалось только обнять его и позволить себе раствориться… В его мягких губах, уверенных руках и даже скрипе гладкой кожи куртки, за которую я держалась.

Я не помнила его прошлых поцелуев, но почему-то была уверена, что теперь они совсем другие. Что между нами больше нет ожидания и осторожности, а только какая-то нездоровая жажда, смешанная с отголосками долгих ночных кошмаров и приправленная горечью необъяснимого одиночества, когда ты постоянно среди людей, но все же совсем ничей.

Служитель вежливо покашлял, что на фоне глухого стука моего сердца прозвучало, как раскат грома среди ясного неба и Янош неохотно оторвался от моих губ, а после даже немного отодвинулся, не отводя взгляда.

— Назовите ваши имена, будьте так любезны, — процедил служитель, потупился и уставился в лежащую на стойке грамоту.

— Янош Ходецкий, сын Акристана, — перо шуршало по бумаге, пока Янош скользил по моему лицу глазами, мягко и нежно, будто осторожно прикасался пальцами. — Асмаиловый князь Тлена, чьему роду присвоен знак Фоенты, — не меняя тона, продолжил он, когда служитель дописал. — Хозяин Гнезда гранитной соли и всех прилегающих земель.

Скрип мгновенно оборвался, мы разом повернулись к служителю. Он поднял голову и глядел на нас во все глаза, при этом странно покачивая головой, точно не контролировал своих движений. Молчание затягивалось, Янош смотрел тем самым княжеским взглядом, будто маскарадная маска осыпалась пеплом, явив свету истинное лицо прячущегося под ним человека. Я любовалась витражами, где-то глубоко в душе жалея всего этого бракосочетания, похожего на безнадежную попытку вернуться к прежнему существованию, чего проделать невозможно даже при огромном желании. Даже принеся звездам какие-нибудь немыслимые жертвы, пусть и кровавые.

Служитель вскоре откашлялся и, нахмурившись уже по-настоящему, продолжил быстро заполнять бумаги.

— Девушка? — деловито спросил, не отрываясь от работы.

— Улана Доджес, остальное повторите.

Служитель бросил на меня косой взгляд, смысл которого расшифровать не удалось и молча дописал все нужное. Схватив грамоту, отошел к стене, где поставил печать и тут же вернулся, протягивая бумагу Яношу.

115