Дикий вьюнок - Страница 43

К счастью стрелять в меня не было надобности (ну или возможности). Не думала, что подаренный послом амулет окажется таким полезным. Каждый раз после очередного происшествия я благодарила пана Витольда за его непонятную щедрость, которая не раз помогла мне жить. Но как ни странно, амулет ни разу не пригодился против домогательств другого рода. Хотя может только потому, что все знали — трогать меня без моего желания не стоит. А желания никакого не было.

Роксана, правда, была о близком общении с мужчинами совсем другого мнения, о чем не уставала беспрестанно повторять. Она тщательно высчитывала дни и в безопасные отправлялась к мужскому бараку с кем-нибудь на свидание. Возвращалась обычно довольная, укладывалась на кровать, потягивалась и томно улыбалась.

— Чего ты время теряешь? — лениво спрашивала. — У нас не так много приятного в жизни. Время-то идет. Найди мужика хорошего, знаешь, как это приятно?

Я пожимала плечами.

— Надо-то всего один раз потерпеть, — снисходительно поясняла Роксана. — Найди для начала такого, чтобы нравился, понежнее. А потом уже кого покобелистей, чтобы… двигался как нужно. Я тебе подскажу, — масляно улыбалась.

— Потом как-нибудь, — неуверенно отговаривалась я. В окружающей жизни и правда было мало хорошего, многие развлекались, как Роксана и глупо было их за это винить. Но понять тоже невозможно — пару раз я видела, как приезжают новые рабочие, Роксана улыбается какому-нибудь, чтоб в плечах пошире, а вечером уже идет «знакомить его с местными порядками». А через день наслушавшись, как кто-то хвалит к примеру того лысого, зато как он жарит! — тащится в сарай уже с этим лысым. Нет, мне не понять, потому я вообще об этом не думаю.

— Потом, потом… Хватит тянуть! Давай завтра договорись хотя бы с этим полудохликом, Лешиком. Вот уж кто с радостью поможет! Девственности-то лишить сил у него хватит? А потом, когда разберешься, что к чему, найдешь кого поживей.

Я улыбалась. Лешик — мой самый настоящий друг. Единственный из работяг, с которым я общаюсь. Он худой и болезненный, но мы отлично ладим, я к нему хорошо отношусь, может даже немножко люблю. Но не так…

Роксане вообще бесполезно объяснять, что дело не в стеснительности и не в страхе первого раза. Я просто не могла представить, что это может быть кто-то, кроме…

Э-э, нет. Табу. Были вещи, о которых я запретила себе вспоминать раз и навсегда.

Роксана не знала моей истории, а если бы я рассказала, не приняла бы всерьез. Да и думаю, в моем пересказе прошлое бы прозвучало глупо и жалко.

— Все они просто мужики, — отмахивалась она в ответ на чьи-либо радужные размышления о большой и светлой любви. — Я замужем была и честно скажу, ничего хорошего. Они только вначале любят так, что головы теряют, а потом также сильно теряют головы от других, — Роксана хмыкала и снова принималась меня обрабатывать. — Так что кончай дурить и пользуйся внешностью, пока молодая. С тобой любой пойдет, даже из охраны. Для них это представляешь, какое достижение — девка, которую нельзя трогать сама дала! Будешь тут как на свободе. Подарками завалят, жратвой, тряпками. А может тебя даже кто-нибудь выкупит.

В связях с охранниками и правда была масса преимуществ. Может однажды они меня и заинтересуют. Попозже.

— Да мне и так неплохо.

— Дура, одним словом, — закатывала глаза Роксана. — Оттого, что просто не знаешь, что такое мужик. Ну и сиди сиднем!

Она сдавалась и отворачивалась к стенке, сердито натягивая на плечи куцее одеяло. Я улыбалась, такая она занятная была в моменты, когда пыталась так сказать привнести в мою пресную жизнь немного радости. Но зачем? Меня все устраивало, правда.

Так проходили дни. К тому времени, как закончился первый год, я уже очень редко вспоминала прошлую жизнь. Через два мне казалось, что прежде ничего и не было. А третий год тянулся так уверено, будто давал понять — другой жизни и не будет. Подъемы до рассвета, привычные жалобы соседок, привычная ругань недовольных охранников, привычная каша на завтрак и похлебка на ужин. Привычная Роксана, с утра хмурая и надутая, по вечерам — охваченная лихорадочным весельем. Наши перепалки на тему мужчин тоже вошли в привычку. Иногда Роксана так распалялась, что видимо разочаровавшись в простых уговорах, начинала приводить более весомые доказательства, перечисляя достоинства проживающих в мужском бараке объектов. Вот уж я наслушалась! Морщилась, краснела, но так смешно было, честное слово! Стоило подумать, что это я, бывшая воспитанница пансиона, сижу тут и смотрю, как соседка на пальцах сравнивает некие размеры, как становилось по-настоящему смешно. Хотя… куртизанка я или кто?! Роксана сердилась, думая, что я посмеиваюсь над ней.

— Глупая ты, Ула, — в сердцах говорила она в конце. — Скоро состаришься и сморщишься, а так толком ни разу и не развлеклась!

Через три с половиной года, когда осенью в бараке появилась Тося, у Роксаны хватило ума не продолжать при ней откровенных разговоров. Наоборот, когда один из охранников пригласил Тосю вечерком прогуляться и пообещал подарок, Роксана коротко и жестко объяснила ей, как и в какое место охранник собрался ее «гулять», а после всякие подобные разговоры раз и навсегда прекратились. За Тосей мы следили очень внимательно. К счастью, она была сущим ребенком: пугливой, наивной и бесконечно жизнерадостной. И к счастью, у меня было достаточно времени, чтобы держать ее на виду. Ведь у Тоси не было амулета, а кроме любвеобильных мужчин существовала еще Гиена. Каюсь, кажется, мы с Роксаной постепенно превратились в наседок, беспрестанно квохчущих над единственным цыпленком, но оставить подобное Тосе существо один на один против обитателей барака, пусть и не самых плохих совесть не позволяла.