Дикий вьюнок - Страница 70

— Что это значит? — зло, но очень величественно поинтересовалась Фиона, застыв передо мной в позе, подходящей самой королеве — расправленные плечи, безупречная осанка, гордо задранный подбородок и взгляд свысока. Она была растеряна и сердита, но все это сквозило только в глазах, ничуть не отражаясь на уверенном, слегка высокомерном лице.

Князь неторопливо направился в нашу сторону.

— Я желаю слышать объяснения! — Фиона оглянулась и вызывающе уставилась на князя, сверкая глазами. Меня даже покачнуло… Как же она его любила! Она прощала ему все… и держалась на положении госпожи вероятно только потому, что хватало смелости вот так бесстрашно требовать объяснений. У человека, которого боятся все… Может, это создавало у окружающих видимость некой покорности князя перед чарами смелой и гордой женщины?

— Что она здесь делает? — оставшийся равнодушным и к взглядам, и к звучащему в голосе упреку, и к выраженному в каждом жесте Фионы недовольству, Янош остановился у моего плеча и голова пошла кругом.

— Мне нужна новая служанка.

— Нет, — скучно отрезал князь.

— С каких пор нет? Я выбираю служанку! Изволь объяснить, чем эта служанка отличается от всех остальных?

— Нет.

— Не смей переводить тему! Я хочу знать, что происходит. Что все это значит? — Фиона повысила голос до раскатистого грома, а меня вдруг обхватили за локоть, разворачивая к двери. Потом Князь молча пошел к выходу, ведя меня за собой. Я пыталась упереться, потому что тоже очень хотела слышать объяснения. Что у меня на шее?

Князь легко дернул рукой, но сила рывка была такой, что я почти полетела следом. Фиона лихорадочно следила за нами, руки у нее давно отпустились и крепко сжимали ткань платья.

— Янош! Не смей так уходить, — теперь в ее голосе сквозило почти неприкрытое отчаяние. — Не смей уходить от разговора!

— Я не имею привычки уходить от разговора. Мы поговорим позже, когда ты успокоишься и заодно вспомнишь, каким со мной следует разговаривать тоном, — выйдя в соседнюю комнату, князь даже не оглянулся, отрезая дверью оставшуюся стоять в растерянности Фиону. Спокойно, будто не происходило вообще ничего. Будто ему плевать, что там осталась доведенная до нервного тика безумно влюбленная в него женщина.

Через минуту мы минули спрятавшуюся за гардинами Сатью, вытянувшихся по струнке охранников, парадный коридор, завернули за угол и оказались в небольшом переходе, где я раньше ни разу не бывала и даже не знала, куда он ведет.

Ни на секунду не отпуская, князь волочил меня вдоль перехода, а потом снова по лестнице. Здесь уже было довольно темно, хотя ступеньки из светлого камня можно было различить все еще без труда.

Вдруг шею охватило огнем и я зашипела сквозь зубы. Амулет… это снова он! Что же князь на меня такое повесил? Зачем?

Услышав шипенье, князь затормозил и удивлено оглянулся.

— Все-таки нашел достойный способ меня убить? — почти задыхаясь от боли, спросила я. Ладонь будто прилипла, хотя боль от этого ничуть не уменьшилась. — В чем твой план, князь? Придушить меня особо изощренным методом? Медленно, чтобы я все понимала?

— Кого? Тебя? — скучающе поинтересовался князь. — Одну из двух сотен замковых служанок? Никому не известную шай-парс? С чего ты решила, что меня волнуют такие мелкие пешки?

— Потому что твой амулет что-то делает со мной временами! И сейчас он меня душит!

На миг он замер. А потом моя ладонь сама собой отлипла от кожи и я тут же сжала ее пальцами другой руки. Вроде все нормально, кожа в порядке, ни ожогов, ни царапин нет.

Показалось, что ли?

Раньше, чем я успела что-нибудь придумать, Янош подошел вплотную, поднял руку и секунду помедлив, крепко обхватил ладонью мою шею. Пальцы плотно легли поверх цепочки, тепло чужой кожи необъяснимым образом оказало обратный, охлаждающий эффект. Потом рука толкнула меня к стене, в которую я тут же уперлась спиной.

Пустой во все стороны коридор, полумрак и оглушительно громкий звук стучащего сердца. Моего?

И в тот же миг в его безучастных глазах расплылась тьма.

7

Это было одновременно больно и утончено приятно. Прикосновения на грани дикого, агрессивного нападения чужой силы, окутавшей кожу наподобие шершавой ткани, дискомфортной, но одновременно остро будоражащей. Влияние нахлынуло таким одурманивающим потоком, что невозможно было пошевелиться и я смотрела в его глаза, пока по телу бегали колкие ледяные искры чужой власти. Безусловной власти сильнейшего.

В затуманенном сознании мелькали мгновения, пришедшие из жизни других, незнакомых людей, будто из окружающего воздуха в моем сознании проявились куски парящей вокруг бестелесной памяти — сон, полный чего-то жаркого и неприличного; ночная мгла, ревниво скрывающая нечто запретное; кованая дверь, запревшая от чужих глаз крошечный неприглядный секрет.

Они неловко кружились вокруг, задевая краями пространство между мной и князем, и походили на легкокрылых мотыльков, беспечно летевших на смертельный свет. Некоторые из тех, что приближались слишком близко, шипели и сгорали на огне его силы, и только невидимые тонкие струйки дыма окончательно растворялись вместе с остатками чужих воспоминаний.

Когда окружавшая тело взбитая в пену темная сила испарилась, сползла по коже на пол и растаяла, глаза Князя приняли привычную форму — ровная радужка, круглый зрачок, практически немигающий взгляд.

— Шайнарская магия не признает магии круоргов. Совершено не переносит присутствия поблизости, а в твоем случае еще и активно сопротивляется, пытаясь разбить ее ограждающие оковы. Напрасно — даже сильный шайнарский маг не способен противопоставить против круорга ничего внятного. О тебе и речи нет.