Дикий вьюнок - Страница 38

О мать всех звезд! Непроизвольно я все-таки покраснела… Вот еще о чем не думала, так это о том, какая жизнь может ждать осужденную куртизанку?

— Спасибо. Вы ведь не должны были этого делать?

— На самом деле все не так просто. В первую очередь я забочусь о собственных интересах. Насколько я знаю, вы все еще девственница?

Даже отвечать не пришлось, дерганый взгляд в пол ответил сам за себя.

— Легче было бы вас просто ее лишить, ну да ладно. Тем более контур несет еще одну функцию — принудительного молчания. В течении пяти лет вы физически не сможете рассказать о нашем договоре. А после все равно хорошо думайте, стоит ли это делать? Так или иначе, сейчас наши страны обменяются агентами и ронять престиж своего королевства, рассказывая, как легко его одурачили, наверное, не в ваших интересах.

Честно, мне было глубоко наплевать на престиж своего королевства.

— Как работает этот контур?

— Вы же знаете, что ваша магия слишком слаба, к тому же она созидательная и не может разрушать?

— Да.

— Но вы так же знаете, что некоторые шайнарские маги разрушать умеют, причем весьма качественно. Та же звездная клетка…

— Да.

— В подробности вас посвящать я естественно не могу, но в общих чертах поясню. Так вот, если коротко, контур преображает вашу магию в разрушительную. Любой, кто попробует вас ударить получит ответный удар.

Надо же, какая чудная игрушка. Какой чудный господин посол!

— Это не может не радовать. Но а если цепь порвут или снимут любым другим способом?

— Невозможно. Развязать этот силовой узел способен только крайне сильный маг, а я не думаю, что у него возникнет потребность в вашем… обществе. Полезная вещица, хотя и не идеальная. К несчастью, если кто-то станет принуждать вас к каким-либо действиям, к примеру, лишив еды, то она вам ничем не поможет.

Надо же. Еще немного и поверю, что посла на самом деле заботит мое будущее.

Впрочем, он не стал дожидаться. Поднялся, торжественно посмотрев сверху вниз.

— Ну что же, до вечера.

Кивнул.

— Мариза де Тувисс, мое почтение.

И ждал, пока я догадаюсь отреагировать сухим наклоном головы, как и полагалось по моей легенде.

Переезд никаких особых эмоций не вызвал. Меня провезли по городу в темной карете с наглухо закрытыми окнами, доставили к самому крыльцу, даже не дали времени по сторонам посмотреть, быстро провели коридорами до комнаты, практически неотличимой от той, где я просидела последние дни и заперли.

Оставалось только ждать суда. Шесть дней.

А потом пытаться понять, что осталось от моей жизни и что с этим делать.

И снова никого, неприметная служанка, тихо появляющаяся и также тихо исчезающая. Изредка — мужские голоса в коридоре.

Правда, два раза ко мне приходили королевские следователи. Я терпеливо отвечала на надоевшие вопросы, уточнила некоторые неизвестные им детали и общем они остались моим послушанием довольны. К счастью, они оказались настоящими профессионалами, потому смотрели на меня как на предмет обстановки и даже ни разу не позволили себе скабрезных намеков или хотя бы одного косого взгляда.

Когда они распрощались и ушли, я даже немного пожалела, что снова осталась в одиночестве.

А за день до суда ко мне пришел посетитель. Мастер Армед.

Я впервые за долгое время почувствовала радость. Мой мастер в моей памяти связывался с тем счастливым периодом жизни, когда впереди Янош и огромное счастье…

А я и не понимала, какое это было счастье.

Нет, не нужно. Будет только хуже.

— Как вас пропустили? — спросила я.

Он устало опустился на большой неудобный стул, единственную кроме кровати мебель в комнате.

— Получил разрешение. Вы же не обычная заключенная, Ула. Посмотрите на комнату. Обычные сидят в подвале, под капающей с потолка ледяной водой и мышиными норами в земляном полу. Хотя туда попасть проще. Да и общество мышей вас бы развлекло. Они отлично дрессируются, вы бы легко научили их ходить на задних лапках и сворачивать хвост колечком.

Пытается меня развлечь. Ну что же, мне несложно улыбнутся, пусть даже никакого оптимизма во мне нет ни на грош.

Что-то ощутимо изменилось за эти дни. Мастер сильно постарел. Хотя может я теперь смотрю на окружающих по-другому? Раньше он был оживлен и весел, я видела только добрую улыбку и блестящие любопытные глаза. А теперь он грустный и осунувшийся, будто долгое время болел и я вижу только сутулые плечи и глубокие морщины.

— Так вы просто проведать или все-таки по важному делу? Может, не можете найти результаты опытов, которые я спрятала в стол, а вам ничего не сказала? Или пробирки с разъедающей настройкой? Признавайтесь, — максимально вежливо. Это одна из моих особенностей, из-за которых по признанию посла он меня и выбрал на эту роль. Умение держать лицо.

И я держу.

— Проведать… И поговорить. Серьезно поговорить.

— Говорите, мастер. Слушать вас одно удовольствие.

— Ула, — вдруг воскликнул он в ответ на мою мягкую улыбку. — Девочка моя! Что же ты делаешь? Я работаю на пана Витольда много лет и давал присягу о неразглашении. Я многим ему обязан, в частности своей свободой. Но Ула, если бы я знал, что ты этого хочешь, пошел бы на суд и заявил о твоей невиновности.

— Нет, я не хочу, — милый мастер, тяжело ему отказывать, даже в таком нелегком деле.

— Ула, ты действительно делаешь это сама? Почему? Что случилось? Пан Витольд тебе угрожал?

— Нет, мастер. Мы заключили честную сделку.

— Чем он тебе заплатил? Что тебе было нужно? Неужели тебе чего-то не хватало? — горько спросил мастер. Неужели и он станет думать, будто я могу продаться из-за денег?